Переход вратаря Матвея Сафонова из «Краснодара» в «ПСЖ» стал главным событием летней трансферной кампании в России. Российский футболист уже три месяца тренируется вместе с французской командой. В паузу на матчи сборных Матвей приехал в расположение команды Валерия Карпина и должен был сыграть против Таиланда, но матч в итоге не состоялся из-за сложных погодных условий.
Корреспондент «Матч ТВ» в Ханое подробно пообщался с Сафоновым о сборной России, адаптации в Париже, Олимпиаде и тяжелом судебном разбирательстве с бывшей женой.
«Полностью адаптация пройдет тогда, когда буду свободно говорить на французском»
— Почему решили приехать в Ханой, несмотря на трудности с логистикой и болезнь? Не было мысли отпроситься?
— По факту у меня не было тяжелого пути — всего один перелет. Да, он был длинным, но путь дался комфортно. Что касается болезни, то в момент, когда нужно было лететь в сборную, я по ощущениям уже был полностью здоров, так что причин оставаться не было. Я хотел поехать и сыграть — для меня сейчас важно любое игровое время, поэтому я действительно хотел сюда приехать.
— Не смущали погодные условия во Вьетнаме? Как местный климат?
— Климат тут особенный: когда приехали, нас сразу встретил теплый и душный воздух. В принципе, было понятно, что будет не совсем комфортно играть и тренироваться — здесь очень жарко. Когда я сидел на замене, ощущения были как в бане. Я сидел и ничего не делал, но с меня пот тек рекой. Было немного некомфортно.
В первом тайме очень переживал за ребят на поле, потому что нагрузка была очень высокой: им было тяжело дышать из-за духоты и жары. Было видно, что не все были готовы к таким условиям. Как мне показалось, у некоторых в первом тайме не получилось войти в игру из-за сложностей с дыханием.
— Нужны такие матчи сборной с учетом трудностей, которые ее сопровождали?
— Я сразу сказал, что мне нужен матч. Я хочу получить игровое время. Не хочу рассуждать, нужны ли сборной какие-то матчи. Какая разница? Почему это не нужно? Если зрителям и РФС это интересно, то матчи нужны.
— Ожидалось, что вы проведете полный матч против Таиланда. Это было пожелание клуба, чтобы вы получили игровое время с более сильным соперником? Или это решение тренерского штаба сборной?
— Я не думаю, что тренеры сборной России должны так тесно советоваться со штабами клубов. Я приехал в сборную и сделаю все, что от меня требуется. По мне, неправильно ставить вопрос о каких-то привилегиях. Не думаю, что клуб что-либо говорил сборной.
— Верна ли информация, что с «Лиллем» вы должны были дебютировать за «ПСЖ»? Или это не было решено на 100%?
— Откуда у вас такая информация?
— Об этом говорил Виталий Витальевич Кафанов.
— Видимо, Виталич что-то знал, я не был в курсе этого. Если я буду играть, то заранее об этом знать не буду.
— Виталий Кафанов продолжает активно помогать? Часто дает советы? Или только по вопросам сборной общаетесь?
— Естественно, Виталий Витальевич как опытный наставник хочет быть рядом и помогать в те периоды, когда сложно. Переезд в другую страну и лигу — один из тяжелых этапов. Виталич регулярно звонил и спрашивал, как дела, что нового, как себя чувствую, о жизни.
— После перехода вы ожидали, что игровое время получите позже?
— Я ожидал встретить новый вызов, и я его встретил.
— Уже полностью адаптировались в команде?
— Полностью адаптация пройдет тогда, когда буду свободно говорить на французском.
— Как происходит общение с тренерским штабом «ПСЖ»? Часто ли удается поговорить с Энрике? Или в основном общаетесь с тренером вратарей?
— Естественно, больше времени я провожу с тренером вратарей, так во всех командах и бывает.
— Перспектива попадания в основу обсуждалась с тренерским штабом? Или она не поднимается?
— Не поднимается. Но у нас в команде так: если ты показываешь себя на тренировках, то ты получишь свой шанс в игре.
— С кем из партнеров по команде больше всего общаетесь? Появились ли у вас там друзья?
— Я общаюсь со всеми одинаково хорошо.
— Пока ожидания от перехода оправдываются?
— Я хотел попасть на другой уровень, хотел себе испытаний, и я это получил. Так что да.
«У меня не было ожиданий, что я приеду в «ПСЖ» и сразу встану в ворота»
— Глядя на вас, сразу возникает образ мушкетера. Есть ли что-то подобное во Франции?
— Пару раз проскакивали сравнения. Ребята из медицинского персонала говорили, что я похож на мушкетера.
— Есть ли понимание, в каком компоненте вы стали сильнее за это время во Франции?
— Когда я пришел и начал тренироваться, у меня вылезли проблемы, преимущественно технического характера. Сейчас у меня как раз таки процесс работы над собой — убираю ошибки и считаю, что это та сторона, над которой мне нужно работать и дальше впитывать все, что мне говорит тренер голкиперов. Кстати, мне всю карьеру везло с тренерами вратарей. Мне нравится, как мы работаем, и я чувствую, что становлюсь сильнее. Для меня это самое главное.
— После перехода говорили, что для себя вы идете в новую команду на роль первого номера.
— Нет, говорил иначе: что неправильно говорить о том, что я иду на роль второго.
— И что амбиции — стать основным вратарем.
— Такие амбиции никуда не делись, это должно быть у каждого игрока. Я не говорил, что иду первым номером, я говорил о том, что не нужно меня сразу сажать на лавку. Я понимаю, что у меня есть возможность стать первым номером только тогда, когда я уберу все свои огрехи.
Мне нужно много работать, чтобы постоянно конкурировать за место первого номера. У меня не было ожиданий, что я приеду в «ПСЖ» и сразу встану в ворота, я говорил о том, что на данный момент я не готов смириться с ролью второго. Я буду продолжать работать для того, чтобы постараться получать свое игровое время.
— Как в связи с такими амбициями у вас складываются отношения с первым номером команды Доннаруммой? Он видит в вас конкурента?
— Спросите у него, видит ли он меня конкурентом. У меня нет такой информации. У меня с ним сложились хорошие отношения. С первого дня он показал себя открытым и добрым человеком. Ни разу с ним не было никаких проблем. Он мне помогает, подсказывает в меру языкового барьера. Если бы мы говорили на одном языке, общались бы еще лучше.
— Еще один конкурент — Арнау Тенас из олимпийской сборной Испании. Что можете сказать о нем? Он тоже конкурирует с вами, у него тоже есть амбиции стать первым номером.
— Наверняка у него тоже есть амбиции. Арнау — прекрасный парень. С ним у нас отношения даже немного лучше, потому что говорим на английском. Не могу сказать, что я на нем говорю хорошо, но более-менее понимаю и могу донести информацию. У Доннаруммы английский похуже — он больше на испанском говорит.
Естественно, мы все три вратаря высокого уровня и все конкурируем за игровое время.
— Рассматривали ли вы вариант с уходом в аренду при переходе в «ПСЖ»?
— Рассматривал в теории. Но зачем мне это? Или думаете, что у меня вообще нет шансов получить игровое время в «ПСЖ»? Сразу уходить в аренду я не был намерен. Мне нужно посмотреть уровень игроков, лиги, освоиться в стране. Получив информацию на основе тренировок и игр, я бы мог принимать решение, стоит ли мне уходить в аренду или нет. Это было бы максимально логично.
— Ни о чем не жалеете в своей карьере на данный момент?
— Тренироваться надо было больше, сейчас меньше времени на тренировки. Когда приходил в академию «Краснодара» общаться с ребятами, то говорил им ценить тренировочное время, потому что потом его будет мало и этого будет не хватать.
— Отсутствие еврокубков повлияло на решение уйти?
— Сильно повлияло. Возможно, еврокубки могли бы что-то поменять. Еврокубки и, может, международные матчи за сборную. Была бы Лига чемпионов — уже не так охотно хотелось бы уйти. Когда нет вызовов, это не прикольно. Хочешь работать максимально, а максимально работать невозможно, когда нет мотивации.
— То есть допускаете, что могли остаться, если бы мы продолжали играть в еврокубках.
— Ну да. Или же уехать еще раньше.
— А была возможность уехать раньше?
— Нет. Если бы были еврокубки, возможно, были бы и предложения раньше, я не знаю. Все-таки за российским футболом не очень хотят следить, не пристально смотрят.
Все варятся в своем котле. Половина матчей не интересны. Допустим, «Зениту» вообще мало кто может что-то противопоставить. Какой в этом интерес? Мне нужно было какое-то движение.
«Многим и не нужно уезжать за границу — не надо конкурировать. У меня другой путь»
— Какие сложности возникли в быту помимо языка?
— Вообще никаких сложностей нет. Разве что я люблю вкусно поесть, но не нашел достаточного количества ресторанов в Париже. Есть хорошие, однако до них далеко ехать, это не совсем комфортно.
Часто я сам себе готовлю ужин. Это достаточно простые блюда без изысков, много времени на готовку тратить не хочется. В общем, немного не хватает доступной и качественной вкусной еды.
Иногда бывает тоскливо одному в Париже. Но надеюсь, мое одиночество продлится недолго.
— Как вам французская кухня?
— Родная кухня нравится больше.
— Вы живете за городом. Пробки во Франции можно сравнить с российскими?
— Сильных пробок, что удивительно, не замечал. Пару раз встревал, когда ехал через весь город. Для меня это точно не является проблемой. В России с пробками ситуация тяжелее.
— Сталкивались ли с хейтом в свой адрес из-за национальности?
— Нет.
— Ощущалось, что во Франции проходила Олимпиада?
— Да, но сам на соревнования не ходил. В какой-то момент я с девушкой приехал к Эйфелевой башне, и мы просто не смогли к ней подойти, потому что все было перекрыто. Понял, что в Париж во время Олимпиады ездить не нужно. Многие местные, кстати, уехали.
— Пишут, что Сена очень грязная.
— С виду — обычная река.
— Во Франции часто пишут, что кого-то ограбили. Кто-то из знакомых уже успел с этим столкнуться?
— Вы же видели в новостях, что мои партнеры по команде были в таких ситуациях. Из команды люди сталкивались.
— Наверняка вы в России могли зарабатывать больше, чем в «Краснодаре» и «ПСЖ». Для вас деньги не главное?
— Для меня деньги — не главное. Я всегда говорю о том, что не было конфликтов с «Краснодаром», потому что желания зарабатывать на родном клубе у меня нет.
Если бы я, к примеру, перешел в другой клуб, то получил бы хороший подписной бонус и зарплату. Но я выбрал другой путь. Мне важнее сохранить человеческие качества, чем подвести кого-то из-за сиюминутной выгоды. Уход из «Краснодара» и договор с другим клубом за спиной — это было бы предательством. Я к такому не готов.
— В России вы если еще и будете играть, то исключительно за «Краснодар»?
— Хотелось бы оказаться в родном клубе, если я решу возвращаться. Но я не знаю, как сложится жизнь. Могу представить, что я окажусь не нужен «Краснодару». Например, Агкацев будет легендой клуба и мне скажут, что я не буду играть. А играть мне важно. Тогда придется искать другой клуб.
— Видел ваше фото в пиджаке без рукавов. Сами подбираете себе гардероб?
— У меня нет стилиста. Гардероб подбираю сам, а вообще не сильно заморачиваюсь над внешним видом.
— Откуда у вас взялся синяк вскоре после приезда в Париж?
— Моя девушка, кстати, уже давала по этому поводу комментарий. Это случилось на тренировке, задели локтем.
— Следите за РПЛ?
— Только за «Краснодаром».
— В этом сезоне им по силам бороться за чемпионство?
— Не знаю. Если я слежу, то это еще не значит, что знаю, как дела обстоят внутри команды. Я просто смотрю матчи.
— Вы учили английский?
— Учил, но не особо хорошо. Потом пытался наверстать, но понял, что мне не хватает мотивации. А без мотивации учить английский не очень продуктивно. Поэтому какой есть английский, такой есть. В принципе, пока хватает.
— Сейчас лучше говорите на английском или на французском?
— Естественно, на английском. Английский я учил, а французский только начал.
— Видите ли в Агкацеве человека, который тоже сможет уехать играть в Европу?
— Конечно. Стас — топ вратарь. Когда я уходил, то понимал, что место вакантным не будет, потому что он готов забирать первое место в воротах и сразу становиться основным.
Сейчас мое мнение подтверждается — Стас полностью готов. У него есть шансы поехать в Европу. Но надо много работать. Никто не знает, какой у него предел. Только через работу он может понять, до чего в состоянии дорасти.
Вы у меня спрашиваете, нужно ли российским футболистам уезжать за границу. А вы у этих футболистов и спросите, нужно им это или нет. Многим и не нужно, всем комфортно здесь, не надо учить язык, не нужно конкурировать. У меня другой путь.
— Если российский футболист на пике формы не уезжает, он потом выше уже не поднимается?
— Как было у меня: в определенный момент я словно потерял мотивацию и понял, что мне нужно что-то менять. Повезло, что после того, как я это осознал, пришло предложение, которое позволило мне поменять чемпионат, поменять всю мою жизнь.
Не факт, что это произошло в нужный момент. Возможно, я был к этому готов на сезон раньше, но это не такая большая разница. Я не потерял мотивацию, не потерял желание развиваться и расти. И я считаю, что тот выбор, который я сделал, был на 100% правильным. Я очень счастлив тому, что становлюсь сильнее.
«После переезда в Париж на все вопросы о том, почему мне не дают видеться с дочерью, шли смешные отмазки»
— Нельзя не спросить про разбирательства с вашей бывшей женой. Дело закрыто после решения суда?
— Дело не закрыто, суды будут продолжаться. Поэтому наверняка в новостях еще не раз услышите. А вообще, после расставания с экс-супругой у нас были определенные договоренности, которые соблюдались мной. Но в моменте, когда договоренностей стало не хватать, моя бывшая жена начала общение в юридической плоскости. Даже несмотря на такое отношение ко мне, я всегда шел Анастасии на встречу, всегда ей говорил о том, что можно договориться и без судов. Меня никто не хочет слышать, или им так выгодно.
— Как вообще реагируете на все происходящее?
— К новостям уже привык. Вначале было плохо, сейчас нормально. Моментами мне становится неприятно и тяжело, потому что в СМИ появляется ложная информация, которую обсуждают. Ситуация совершенно не такая, какой ее рисуют в СМИ.
За что я борюсь? За свои права — за право видеться с дочерью, которую я не видел уже больше года. Сейчас ей исполнилось три. Последний год, что я был в России, меня полностью игнорировали. И меня, и моих родственников. Сложилось впечатление, что хотели вырезать меня из сознания дочери, чтобы она просто забыла и не помнила меня. А сейчас как раз возраст, когда формируется сознание ребенка. Наверняка дочка про меня даже не слышала и ей ничего не рассказывали.
Средства массовой информации не знают, что мной предпринимались попытки заключить мировое соглашение хотя бы по определению порядка общения с дочкой, однако бывшая жена только в социальных сетях выставляет посты и фотографии, что она готова предоставлять мне возможность видеться с дочкой. Для примера могу сказать вам, что более месяца назад, моими адвокатами был передан бывшей жене и ее адвокатам проект соглашения о порядке общения с дочкой. И на протяжении всего времени противоположная сторона никак не реагирует, не хочет решать вопросы. После этого говорят, что именно я инициирую суды.
— Не дают даже созваниваться?
— Игнорируют. Если не ошибаюсь, в СМИ есть скриншот моих сообщений — он правдивый. Мне ответили только после перехода в «ПСЖ». Первая смска, которую я получил, была связана с деньгами и судом.
После переезда в Париж на все мои вопросы о том, почему мне не дают видеться дочерью, шли смешные отмазки: «Ты никогда не говорил, что хочешь увидеться и не назначал дату». Но это бред, потому что я постоянно писал и звонил! Мне просто не отвечали, я даже не знаю, в каком городе они находятся.
— Мать скрывает ребенка?
— Если в течение недели-двух мою бывшую супругу ежедневно видят в кафе в Краснодаре, хотя она заявляет, что живет в Москве, то можно считать, что она скрывается? С одной стороны, не скрывается, а с другой — да, потому что я не знаю точного местонахождения дочери. А вести себя как маньяк и сидеть возле дома, выслеживая бывшую супругу, я не хочу, потому что мне не нужна статья за преследование. Если по-человечески мне не хотят пойти навстречу, то это проблема. Я понимаю, что когда дочь вырастет, она поймет, что отец очень ждал ее, что он очень любит ее и не оставлял попыток связаться и наладить общение.
Писали, что я не платил алименты, но не было ни одного месяца, чтобы я игнорировал платеж! Этих денег хватает с головой. Понятно, что это не пять и не три миллиона, но это хорошие деньги, которых хватит на жизнь как в Москве, так и в Краснодаре.
В СМИ недавно выложили ее запросы на ребенка на 238 миллионов рублей до 18 лет. 36 часов занятий еженедельно. В связи с этим единственный вопрос: нужно ли мне обращаться в органы опеки из-за того, что над дочерью издеваются? Я думаю, что все, кто слышал об этом, понимают, что это просто маразм и ненормально.
— Из вас просто хотят выбить деньги?
— В суде первой инстанции моя бывшая супруга утверждала, что все полученные деньги от меня она тратит на ребенка и ничего не остается. В суде второй инстанции, вдруг она приносит справку из банка, в которой видно, что все мои перечисленные алименты она положила на счет ребенку. Как так? Где правда? В жизни ребенка должны участвовать оба родителя. Поэтому у кого какие цели, выводы делайте сами.
Для меня не проблема заплатить. Но судебный процесс еще не закончен, мы будем до конца отстаивать свою позицию. Как только у меня на руках будет окончательное решение суда, я выплачу все, что буду должен. Я думаю о своей дочери, я хочу ей помогать, но не могу это делать, когда я ее не вижу, не слышу и не знаю, где она. И это мое основное требование — видеться с дочерью. Понятно, что после переезда в Париж это будет делать сложнее, но обо всем можно договориться.
— Сказывалось это состояние на футболе?
— В определенный момент. И это естественно, когда у тебя постоянно плохое настроение и есть напряженные моменты. Зачастую я с ними справлялся очень достойно, это никак не отражалось на моей игре, никто об этом не знал. Но периодически это всплывало. По крайней мере, мне было это очевидно. Не знаю, было ли это видно со стороны, но в последний год я все же получил приз лучшего вратаря РПЛ и вряд ли кто-то тогда мог сказать, что у меня были серьезные психологические проблемы.
— После таких историй вера в людей не пропадает?
— Я всегда очень хорошо отношусь к людям, и мне тяжело даются такие ситуации. Не могу назвать это предательством, потому что в принципе понимаю эмоции бывшей супруги: есть обида, есть разочарование и понимание того, что я был не «тем самым» в ее жизни. Я умею ставить себя на чужую сторону. Мои отношения с бывшей женой не сложились. Так бывает. Это жизнь. И возможно, в первом браке я не был примером для других.
Но уже не раз говорил, что на мое общение с ребенком это не должно накладывать тень. Я — отец. Я имею право на общение с дочерью и хочу, чтобы она знала, кто её папа. Взрослые люди должны понимать, что личные обиды — не повод вытеснять из жизни ребенка такую фигуру, как родитель.
— Могло ли это дело помешать переходу в «ПСЖ»?
— Нет.
Источник: matchtv.ru