После завершения первого круга махачкалинское «Динамо» расположилось на 11-м месте турнирной таблицы РПЛ, что стало неожиданностью для многих болельщиков и экспертов. Тем не менее есть как минимум один человек, для которого такой результат дебютанта лиги не стал сюрпризом — это гендиректор клуба Шамиль Газизов.
Все помнят его «Уфу», которая пробилась в Лигу Европы и трагично вылетала из высшего дивизиона впоследствии. И конечно же, нельзя забыть о не самом однозначном заходе функционера в «Спартак». Теперь он помогает развивать самобытный дагестанский клуб и, казалось бы, раздал с момента своего возвращения не одно интервью. Однако нам было интересно раскрыть Газизова не только как функционера, но и человека. По этой причине корреспондент «Матч ТВ» встретился с гендиректором «Динамо» в Дагестане и поговорил с ним подробно как о футболе, так и о жизни.
Главное в интервью:
- Доволен ли Газизов результатами команды, и в чем схожесть проектов махачкалинского «Динамо» и «Уфы»;
- Чему он научился у президента дагестанского клуба Гаджи Гаджиева, и сохранил ли контакты с украинским футболистом Александром Зинченко;
- Как пришел в футбол благодаря сыну, который скончался в 18 лет — Газизов впервые рассказывает о трагедии;
- Как начал заниматься бизнесом в 90-е, сталкивался ли с криминалом и повлияла ли на его характер служба в армии;
- Почему Газизов не считает ошибкой свой отъезд в «Спартак», и почему он сказал свою знаменитую фразу про брошенную перчатку «Зениту»;
- Как Газизова просили убрать Доменико Тедеско с поста главного тренера «Спартака».
«В РПЛ можно зарабатывать. А как все остальное в коммерцию превратить? В низших дивизионах это почти невозможно»
— Как оцениваете сейчас положение «Динамо»? Все ли, на ваш взгляд, получается в работе с махачкалинским клубом?
— Если взять результат, то мы недовольны. Такое ощущение, что недобрали очки. Что касается самого процесса — тренировочного, как ребята себя показывают в игре, по самоотдаче футболистов и по тому, как мы двигаемся, — здесь у меня удовлетворенность есть. Я вижу, как прогрессируют ребята. В том числе, как влились пришедшие летом футболисты.
Оцениваю весь тренировочный процесс — как тренерский штаб работает и как их напутствует Гаджи Муслимович [Гаджиев]. Здесь я полностью удовлетворен, и мне даже нравится. Нельзя не учесть во всем этом полную вовлеченность первого лица Дагестана — Сергея Алимовича Меликова.
Но очков хотелось бы побольше. Все-таки хотелось бы больше радовать людей, которые вовлечены в это, а самое главное — болельщиков. Их приходит много. Но, думаю, положительная динамика есть, в итоге все будет хорошо.
— Вы сами отмечаете, что глава Дагестана очень вовлечен. Ему нравится, в каком направлении движется клуб, или есть вопросы?
— Он понимает все происходящие в футболе процессы. Осознает, что нужен прогресс. В то же время четко отдает себе отчет, что на это нужно время. Векторы того, как должен развиваться клуб, были заданы сразу. Его посыл очень жесткий — развитие футбола в низах. Имею в виду, что основа — это детский футбол. Чтобы дети были массово вовлечены в занятия футболом.
Естественно, необходимо идти и по современному пути. Это те же трансферы. Но важно не забывать о фундаменте — детском футболе. Таков подход.
Кроме того, надо улучшать работу не только по спортивной части, но и вообще все моменты, связанные с клубом. В том числе работу менеджмента — тут тоже надо готовить резервы.
— Сейчас значительная часть бюджета клуба идет от региона. Но лично вы больше сторонник того, что российскому футболу надо в частную историю уходить?
— Пока это сложно сделать. Например, если брать Российскую премьер-лигу, здесь зарабатывать можно. А все остальное в коммерцию как превратить? В дивизионах ниже это почти невозможно.
— Каждый год возникает дискуссия, стоит ли расширять лигу.
— Я за расширение всегда был и буду. 18 команд для России — нормальный формат по ряду причин. Это можно назвать вкусовщиной или еще чем-то. Но я сторонник расширения.
— Зачем, по-вашему, оно нужно?
— Будет более глубокая вовлеченность регионов в футбол. Сегодня мы видим, что большую часть лиги составляют московские клубы. Получается, у нас концентрация в центре, а вокруг что? Но Россия же — это не только Москва и Петербург. Хотя в Питере и один клуб.
— Вам могут ответить, что на условном Дальнем Востоке и нет такой инфраструктуры.
— Пока расширение не сделают, этой инфраструктуры и не будет. Пока регионы не будут вовлечены в РПЛ, ничего и не будет. Еще плюс две команды в лиге — и появятся новые возможности выйти на более высокий уровень.
Я же руководил и сейчас руковожу региональным клубом, но управлял и большим столичным. Понимаю, о чем говорю. Прибавление двух команд все равно подразумевает под собой больше матчей. Многие говорят, что якобы уровень падает. Я бы так не сказал. Он усредняется.
Раньше были два-три клуба, которые просто всех выносили, а все остальное — условное болото. Сейчас любой большой клуб сталкивается с огромным сопротивлением…
— Условный «Зенит» не выносит всех по-прежнему?
— Я бы не сказал, что прям выносит. Ему тяжело приходится. Разве не может «Зенит» потерять очки? С «Химками» они как сыграли? Трудно им было? Трудно. Если бы действительно была огромная разница… Плюс есть всегда огромная мотивация против больших команд.
Также мы повысим зрительский интерес при расширении. Мне кажется, жители региона в большинстве своем должны болеть за свои команды.
«Мы стараемся работать над тем, чтобы снизить присутствие бюджетных денег»
— Вы подчеркнули, что в РПЛ можно зарабатывать. Насколько это получается у махачкалинского «Динамо»?
— Получается. В первую очередь, конечно, за счет привлечения спонсоров. Для этого много работаем над развитием бренда, над медийным присутствием. Кроме того, мы продаем билеты, атрибутику. Наверное, придем к моменту, когда начнем зарабатывать на продаже игроков хорошие деньги. В любом случае нужно время. Мы только начали эти шаги. Я не люблю прогнозировать, но вижу динамику в данном направлении. Тем более глава республики поставил нам задачу по истечении определенного времени все-таки снизить нагрузку на бюджет.
— Вы говорили, что 1,2 миллиарда — общий бюджет клуба, из них от региона вы получаете 500 миллионов. Собственно, планируете, что полностью от финансирования региона отойдете?
— Да, желательно. Какое-то присутствие государства будет. Но стараемся работать над тем, чтобы снизить присутствие бюджетных денег… Если брать сейчас по цифрам — это около 40%. Вот надо, чтобы на следующий год было 30-20%. И эту динамику нужно сохранять.
Может, если будет интересный проект, тогда и частный инвестор появится — как из коммерческого интереса, так и из любви к футболу. Прогнозировать сложно, но ситуация решаемая.
Тут нужно учитывать, что мы же со всех денег, что получаем из бюджета республики и зарабатываем как профессиональный футбольный клуб, платим налоги. Вот за 2024 год мы в виде налогов вернем в казну республики около 287 миллионов рублей. А в следующем году эта цифра совершенно точно будет еще больше — порядка 400 миллионов.
— Насколько часто вы находитесь в процессе переговоров с частными инвесторами?
— Учитывая наш вектор, который обязывает нас искать финансирование из внебюджетных источников, само собой мы этим занимаемся очень плотно.
— В Уфе вы тоже старались отходить от бюджетного финансирования и в большей степени прийти к частной истории.
— Система была такая же. Но, в отличие от «Динамо», изначально «Уфа» не была на бюджете, по сути.
— С «Уфой» история пошла на спад только из-за вылета в Первую лигу?
— Да, потому что вся система была основана на том, что мы наверху. Основным доходом была продажа футболистов. Заработок от участия в РПЛ и трансферы. При вылете, естественно, этот момент рухнул.
Я же за несколько туров до конца сезона сказал, что если «Уфа» вылетит, то ее существование, как текущего на тот момент проекта, прекратится. Имел в виду не то, что вообще «Уфа» как клуб закончится, а что нашему проекту в низшей лиге без поддержки республики будет тяжело.
«Перенял у Гаджиева отношение к жизни. Узнал от него больше о тренировочном процессе. Многие вещи стали откровением»
— Если говорить о задаче клуба по продаже игроков, правильно ли понимаю, что Валентин Пальцев и Эгаш Касинтура уже сейчас рассматриваются «Динамо» как варианты на трансфер?
— В первую очередь мы развиваем игроков для себя, но если поступит достойное предложение, рассмотрим его. Всегда в таких ситуациях оценивается целесообразность окончания отношений с тем или иным игроком. Иногда мы можем с продажи больше денег получить и за счет этого сделать ещё один виток. Либо футболист нам нужен сейчас, потому что нам надо решить какие-то задачи. То есть нельзя сказать, что мы работаем конкретно на продажу, нет. Но когда у тебя дефицит бюджета, приходится его компенсировать.
— Вы допускаете, что уже зимой по Касинтуре и Пальцеву придет такое предложение, что вы их будете готовы отпустить?
— Допускаю, что это может быть сегодня, завтра или послезавтра. Я же понимаю, какие процессы происходят в РПЛ и кто может заинтересоваться.
— По этим игрокам вам уже поступали предложения от топ-клубов?
— Официальных предложений — нет. Ни по одному футболисту нашей команды их нет на сегодняшний момент.
— При этом уже появлялись слухи про интерес к Пальцеву со стороны ЦСКА и «Спартака».
— Это нормальное явление. Парень яркий. По футбольному он определенно талантлив.
— Вы общаетесь со всеми игроками, которых однажды приводили к себе в команду, а потом с ними приходилось расставаться?
— По большей части. Общаюсь не только со своими футболистами, но и со многими другими. Но вообще, сегодня я в Дагестане, и все тут — мои близкие ребята. Так было в «Уфе» и «Спартаке».
— Создается впечатление, что у вас часто в каком-то плане отцовские отношения с игроками и ваши отношения сохраняются даже после их перехода в другой клуб.
— Конечно. Это мой круг знакомств, они близкие мне люди. Мы вместе растем. Это касается не только игроков, а всех специалистов, с которыми я вместе шел и иду. Те же тренеры, скауты… Я всем благодарен, так как от каждого потихонечку беру что-то. Сейчас очень благодарен Гаджи Муслимовичу. Я еще давно сказал, что учусь у него.
— Но с Зинченко вы перестали контактировать после его слов, что он хочет забыть о своем периоде в России?
— Да, так и есть.
— Вы снова упомянули, что учитесь у Гаджиева. На ваш взгляд, чему уже удалось научиться?
— Многому научился, и еще многому предстоит. Я перенял у него отношение к жизни. Узнал больше о тренировочном процессе… Для меня очень многие вещи откровением стали. Все же я сам не тренер, но обязан знать процессы. Не так глубоко, как сами специалисты, но как менеджер обязан это знать. Для меня это мощное подспорье. Гаджи Муслимович — кладезь не только футбольного интеллекта, но и житейской мудрости.
— Вы можете уже сейчас сказать, что стали более сильным менеджером в сравнении со временем в «Уфе» и «Спартаке»?
— Это не мне оценивать. Знаю я теперь больше, это точно.
«Смерть сына была связана со здоровьем. Иногда у молодых спортсменов возникают проблемы с сердцем. Где-то не доглядели»
— Как вообще футбол появился в вашей жизни? Вы же ведь даже не занимались им в детстве и юношестве, как понимаю.
— Нет, я занимался современным пятиборьем. Это было основное. Но иногда играл в футбол, это был праздник для меня. Футбол — травмоопасный вид спорта. Если мы играли в него, нас за это наказывали в секции пятиборья.
— Вы могли в пятиборье больших успехов добиться?
— Ну, неплохой я был мальчик. Со своими заскоками, правда. В некоторых видах очень хорош был, на ура справлялся.
Если же брать футбол, то меня в него привел сын, которого сейчас нет. Именно с его подачи я стал серьезно смотреть на футбол.
— Он тоже занимался?
— Просто он тоже любил футбол. Сам Тимур больше плаванием занимался, но футбол любил, понимал меня. Его любовь к этому виду спорта меня сюда притащила. Он видел, что я занимаюсь футболом и начал команду создавать, это Тимуру импонировало.
— Он же был совсем юным, когда его не стало?
— Ему было 18 лет.
— Что случилось?
— Это было связано со здоровьем. Иногда у молодых ребят-спортсменов возникают проблемы с сердцем. Тут было так же. Где-то недоглядели. Он заснул и не проснулся. Кардиомиопатия.
При этом в детстве был поставлен диагноз астма. Его преодолели за счет присутствия спорта в жизни Тимура. Он плавал и перестал кашлять, а потом опять кашель появился. Мы думали, что это связанный с астмой кашель, а он оказался сердечный.
Мы вроде регулярно делали кардиограмму, ведь он занимался плаванием, и у него неплохо получалось. В кардиограмме все нормально показывало. Но надо было более глубоко смотреть…
— Каково вообще родителям пережить такое?
— Это теперь со мной на всю жизнь. Мне чуть легче было пережить, жене — тяжелее.
— Можно ли сказать, что сейчас вы занимаетесь футболом в память о сыне?
— Я бы не сказал, что это дань памяти. Просто Тимур меня в это привел, а я продолжаю. Мне это нравится, и у меня чуть-чуть получается.
— Дочь же у вас тоже спортом занималась?
— Да, художественной гимнастикой. Сейчас София поступила в вуз. Получает юридическое образование. Кстати, в футболе тоже серьезно разбирается. Даже иногда слушаю ее со стороны. Забавно, но девочка иногда очень точные вещи говорит.
— Есть же примеры, когда женщины проявляли себя в футболе в качестве функционеров.
— Ну, это один из вариантов. Характер у нее хороший, а там посмотрим. Еще впереди учеба и много других вещей. Но она точно соображает в этом плане.
«При распаде СССР никто не понимал, что происходит. И несколько лет после этого. Это как сон во сне»
— Вы успели значительную часть жизни пожить в СССР. Как этот период вспоминается?
— Я учился в это время и тренировался. Это и была моя жизнь. В 1991 году СССР развалился. Мне тогда было где-то 23 года… Только учебу закончил.
— На ваш взгляд, какой была жизнь в Советском Союзе?
— Все, кто вспоминает СССР, были молодыми тогда. И воспоминания хорошие, так как ты тогда был здоровый, сильный и у тебя возможности были другие.
Может, и не хватало чего-то. Но я точно помню: ты был горд, что являешься гражданином СССР. Где бы ты ни был, у тебя оставалось это мощное чувство. Патриотизм был огромный. Понятно, что бытовуха была чуть другая… Но ничего, справлялись.
— Как вы распад СССР воспринимали?
— Никто не понимал, что происходит. И это несколько лет продолжалось. Раз — и все в какой-то другой реальности находятся, будто что-то отрезало. Это как сон во сне. А потом через несколько лет смотришь — и это правда, оказывается.
В 90-е хаос был. И чтобы прийти к 2000-м, надо было пережить этот жуткий хаос.
— Как пережили?
— Нормально. Я же спортсмен. В обиду себя не давал. Мой бизнес защищал меня. Он появился у меня почти сразу в начале 90-х.
— Читал, что вы начинали свой путь в бизнесе с торговли сахаром и нефтепродуктами.
— Да, это было. Еще был ресторанный бизнес. И неплохой! Многими разносторонними вещами занимался.
— Как вы вообще пришли к тому, что надо в бизнес уходить?
— А как-то жить надо было. И развиваться. Зарабатывал деньги. Обычная жизнь.
— С криминальными авторитетами приходилось сталкиваться и сотрудничать?
— Сотрудничать не приходилось, а сталкиваться — да. В то время было сложно этого избежать.
— Вашей жизни когда-то угрожали?
— Да нет. Все ходили под какой-то опасностью. Но я же в армии служил с 88-го по 90-й. Там мужской коллектив был. Надо было уже там научиться жить.
Наверное, на воспитание характера это повлияло. Приходишь и думаешь, что ты большой спортсмен и все время спокойно будешь бегать и прыгать, а потом тебе один раз по башке дают — и понимаешь, что жизнь чуть другая. Времени подумать о жизни было предостаточно.
— Видели ли вы стрельбу в 90-е своими глазами?
— Наверное, нет людей, которые в России совсем этого избежали.
— На ваш взгляд, жизнь в стране сразу стала стабильнее с началом нулевых?
— Ну да. Владимир Владимирович Путин стал все потихонечку налаживать. Там же много вещей наладить нужно было. А потом все стало по закону.
— То есть, если коротко, с приходом Путина все стало лучше?
— Конечно.
«Чтобы отодвинуть хоккей в Уфе, нужно было что-то невероятное сделать. Мы это сделали вместе с моими соратниками»
— Мини-футбол в вашей жизни появился в 2004-05-м?
— Начиналось все как раз в те годы, да. Я сам играл с друзьями в мини-футбол. Нам предложили заявиться на турнир в четвертой лиге города. И вот мы сами начали играть, а потом я начал заводиться — создавать уже команды под третью, вторую и первую лиги.
Познакомились тогда с Ильдусом Фаридовичем Бигловым, руководителем Федерации футбола Уфы. Потом вместе мы и создали Суперлигу Уфы по мини-футболу. Она тогда была мощная, с новым маркетингом.
Мы все команды одевали, покупали экипировку, собрали много людей вокруг. Из этого выросла команда «Тималь», которая потом заявилась в профессиональный футбол. Так потихонечку мы дошли до Суперлиги — высшего дивизиона чемпионата России.
Там у меня как раз начался момент, когда мы брали игроков, а потом через полгода-год я продавал их в пять раз дороже в крупные клубы — в «ВИЗ-Синару», «Дину», «Динамо», «Норильский Никель». И я понял, что здесь можно иметь определенный доход.
— Как потом перешли в большой футбол?
— Произошла история, когда мини-футбол не то что не прижился, но тогдашний глава Башкортостана Рахимов не очень любил футбол в целом. К другим видам спорта нормально относился, а к футболу — не очень. Поддержки государственной не было.
И какие-то преграды ставили люди, далекие от понимания футбола. Нас придавили, пришлось закрыть проект. Я остался с небольшой обидой на чиновников.
Но с приходом в 2009 году Рустэма Закиевича Хамитова на пост главы республики открылась новая возможность. Вот и всё. Я понял, что надо возвращаться. Выиграл выборы на должность председателя федерации футбола республики со своей программой развития. Возник интерес к созданию команды, которая в перспективе будет штурмовать большие футбольные вершины. Вот это и было начало «Уфы».
— Какую оценку поставите себе за время работы в «Уфе»?
— Раньше хорошую ставил. Взлет очень мощный был. Не только спортивный, но и инфраструктурный. Внимание к футболу большое стало.
И это при том, что конкуренция в лице хоккея очень серьезная в городе. Чтобы чуть отодвинуть хоккей, нужно было что-то невероятное сделать. Мы это сделали вместе с моими соратниками, огромное влияние на этот процесс оказал Рустэм Закиевич. Также все это курировал от правительства Магадеев Марат Шарифович. И вместе с этими людьми мы двигали «Уфу» вперед. На тот момент делали все хорошо.
Но мой этап прошел. Когда я уже передал клуб республике, надо было уйти, а не слушать просьбы других людей. Это была моя ошибка — что не ушел сразу.
— При этом вы недавно говорили, что у вас душа болит за происходящее с «Уфой».
— А как еще? Это для меня родной клуб. По сути, и родной город. 49 лет из 56 живу в Уфе. Там все мои друзья.
— Как думаете, в «Уфе» еще все наладится когда-нибудь?
— Сейчас нет системы, которая двигала бы клуб. Нужно новую создавать. Это нормальное явление.
В любом случае «Уфа» сделала большое дело. От низов прийти к игре с «Рейнджерс» — это дорогого стоит. И ведь тогда в Лиге Европы на матч команду выводил наш, доморощенный тренер, специалист нашей системы — Сергей Томаров! Воспитать главного тренера — очень большое дело для клуба.
И несмотря на нынешнее ее положение, даже сейчас «Уфу» воспринимают как бренд. Этого не отнять.
— Представляете, что когда-нибудь вернетесь в родной клуб?
— Не знаю. Для этого много вещей должно произойти. Я верю в то, что у «Уфы» все будет хорошо. Мой город и родная республика обязаны иметь большой клуб.
«Перчатка «Зениту» не просто так вылезла. Мои слова не были бравадой»
— Нет ли лично у вас внутреннего ощущения, что ваш временный отъезд в «Спартак» не пошел на пользу ни вам, ни «Уфе»? Будто у вашего родного клуба именно тогда все пошло по нисходящей.
— Так не может быть, я в «Спартаке» приобрел определенные знания и навыки. Тем более если я всем доказываю и говорю, что нужен прогресс, то в случае нового вызова обязан принять его, как проигнорировать? У меня выбора не было. На этом строится моя доктрина.
— То есть от предложения «Спартака» нельзя было отказаться?
— Конечно. Мало того, оно было мощное. И все было оговорено. Все, что произошло потом, — это другое. На начальном этапе было все нормально.
— Вас в «Спартак» звал непосредственно Леонид Федун?
— Да.
— Как это было? Он просто позвонил?
— Примерно так. Потом я прилетел. Мы же были знакомы до этого. После игры с «Ростовом» я ушел из «Уфы», когда мы шли на шестом месте, а «Спартак» на восьмом-девятом. В итоге «Спартак» закончил на седьмом, а «Уфа» на девятом.
Но на следующий сезон я сразу продекларировал, что мы должны быть чемпионами. Другого не может быть у «Спартака». И эта перчатка «Зениту» не просто так вылезла, а затем и приобретение Кокорина…
— Многие посмеивались над перчаткой «Зениту» — как будто слишком громко было сказано.
— Но все равно первое-второе место делили при мне и до момента моего ухода. В итоге в том сезоне «Спартак» и стал вторым, а еще через год Кубок взял. Мои слова не были бравадой. «Спартак» не имеет права бороться за какие-то другие места. Это большой клуб. У него должны быть максимальные задачи. Столько поклонников, денег, легенд…
Имея эту историю, никаких задач, кроме первого места, такой клуб не имеет права ставить. Другой вопрос, получится это или нет. Но позиционирование важно.
Сейчас мы смотрим, как уходит Соболев из «Спартака», и это обсуждается, а тогда мы забрали Кокорина у «Зенита»! Четыре года назад мы проделали ту же историю, но в обратном направлении.
— Однако трансфер Кокорина неоднозначно тогда оценили.
— Дело не в трансфере, а в твоих заявлениях: «Мы возьмем у вас того, кого хотим». Покажем силу. Понятно, люди смотрят однобоко на ситуацию. Мол, ты взял кого-то не того, хотя подчеркну, что Саша — топовый футболист. Но это было нашим заявлением другому клубу: «Подождите, мы сейчас поборемся с вами, даже здесь».
При этом я очень хорошо отношусь к «Зениту». Туда же пришел практически весь тренерский штаб из «Уфы»! Однако само противостояние с «Зенитом» было настоящим кайфом для меня. Большие матчи, борьба за чемпионство…
— Ощущаете свой вклад в нынешние успехи Сергея Семака?
— Нет-нет. Я рад, что Сергей Богданович у нас работал. Мне приятно, что он был в «Уфе», было приятно работать с ним. Считаю, вклад Семака в мою жизнь и работу более весом, чем мой в его.
— Сразу было понятно, что он топ-тренер?
— Мне — да. И его приход стал успешным. Известная история, что назначению Семака поспособствовал питерский мэтр — Геннадий Сергеевич Орлов. Он меня надоумил: «Почему ты не смотришь в сторону Сергея Богдановича?»
Так и начали работать, а через полтора года Богданович становится тренером «Зенита». С ним уходит Александр Низелик, Мария Бурова, а потом к ним присоединяется Вильям де Оливейра. И теперь «Зенит» шесть лет подряд чемпион! Я за них только рад.
«Когда я пришел в «Спартак», мне начали говорить, что надо убрать Тедеско. Я же хотел оставить»
— Если подытожить время в «Спартаке», то с профессиональной точки зрения положительно его оцениваете?
— Только положительно. Ну, а что? Такого опыта за деньги не купишь. Я узнал очень много людей. Познакомился со многими болельщиками.
Но не ожидал, что такая телеграмная война развернется. Я-то думал: «Что мне на эти публикации внимание обращать?» Даже представить не мог, что это все влияет на принятие некоторых решений. Когда я в это въехал, уже было поздно.
— Вы считаете, что просчитались только в этом, или были какие-то еще ошибки?
— Только в этом.
— То есть недооценили болельщиков или журналистов с весомыми Telegram-каналами.
— Да. Telegram-каналы и влияние медиа на принятие решений первым лицом. Я думал, что столько лет в футболе нахожусь, что все понимаю. И тут Федун столько лет в футболе, что казалось, будто он понимает, что вокруг просто люди, которые кормятся на определенных делах. И то, что они влияли на решения — это нонсенс. При этом когда я пришел, то понимал, что подрезал всю эту толпу.
— Вы говорили, что точно не хотели ухода Доменико Тедеско из клуба. Получается, вас столкнули лбами? Вас удивило это?
— Тедеско привел Томас Цорн. И когда я пришел, мне начали говорить, что надо его убрать. Я же хотел оставить. Говорю: «Давайте посмотрим». Видно же, что он грамотный специалист.
— Кто конкретно говорил, что его надо убрать? Сам Федун?
— Нет. Тот, кто тогда всем руководил.
— Зарема Салихова?
— Называть имена будет некорректно. Факт в том, что мне прямо сказали, что Доменико надо убрать, так как это человек Томаса. А я подумал: какая разница? В итоге Тедеско оказался неплохим тренером, очень коммуникабельным. Понятно, у нас не вышло с ним сильного контакта. Но претензий по работе у меня не было.
— Тедеско в какой-то момент сам подумал, что вы его не хотите видеть в клубе?
— Нет. Я вообще не понял эту ситуацию. Зачем мне это? Мы с ним идем на первом месте. Для чего мне отправлять его в отставку?
— Чтобы бороться за влияние внутри клуба, нужно зачастую поставить своего тренера…
— Да мне первое место нужно было! Зачем мне влиять там на что-то? У меня же там все прописано. Победа в чемпионате — плюс 50 миллионов. Еще продажи какие-нибудь и деньги есть. Мне не надо было ничего, у меня и так была нормальная зарплата. Я был защищен в этом плане абсолютно. Поэтому и была уверенность во всем.
Тедеско — очень грамотный тренер. Со своим колоритом. Ну и что? Это мне неважно. Чемпионами надо быть! Вот что важно.
— Также было много критики по поводу вашей трансферной кампании в «Спартаке».
— Это была первая трансферная кампания в период пандемии. Кого ты там привезешь? В итоге подписали Кокорина, Урунова, потом Мозес пришел, который вывел «Спартак» в Лигу чемпионов. И мы за 250 тысяч евро взяли его в аренду, смешные деньги.
— Вы представляете, что когда-нибудь сможете помириться с Федуном?
— А мы разве ссорились? Были рабочие отношения. В их контексте все и происходило. Ничего личного.
— Если в будущем еще вам поступит предложение от топ-клуба, как себя поведете?
— Приму приглашение, но приду в него не один — со своей командой.
— Если снова поступит предложение от «Спартака», то рассмотрите?
— А что об этом говорить? Я счастлив в Дагестане. Мне дали возможности, окружают теплом и позволяют проявлять свои лучшие качества.
Прямые трансляции матчей МИР РПЛ смотрите на телеканалах «Матч ТВ» и МАТЧ ПРЕМЬЕР, а также на сайтах matchtv.ru и sportbox.ru
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
Источник: matchtv.ru