Дебютный сезон-2022/23 в РПЛ стал для вратаря Алексея Городового единственным в российской элите на данный момент в карьере. Футболист запомнился болельщикам «Факела», был их любимцем. Минувший чемпионат 30-летний Городовой провел в Первой лиге в «Родине», а покинув ее, дал интервью корреспондентам «Матч ТВ».
Из разговора с Городовым вы узнаете:
- Почему не получилось заиграть в «Родине»;
- Про отношения с Сергеем Юраном;
- Сколько денег ему должны клубы;
- О ярком периоде карьеры в норвежском «Конгсвингере»;
- Как Сульшер сожалел, что не подписал с ним контракт;
- Как помог Хайкину заиграть в «Буде-Глимт».
— «Родина» объявила о вашем уходе. Вряд ли можете быть довольны сезоном?
— Получилось так, что, уходя из Воронежа, у меня было несколько предложений о продолжении карьеры. Был вариант в РПЛ, где я был бы вторым или третьим номером. Было много вариантов в Первой лиге. Когда позвонили из «Родины», я подумал, что клуб ставит перед собой задачу и рассчитывает на меня. Мне сказали, что видят в качестве первого номера, — и мой выбор пал на этот клуб. Думал, что это будет хорошим вариантом для продолжения карьеры, так как ставил задачи выхода в РПЛ. Думал, что приеду, и получится, как с «Факелом», — выйти и играть в премьер-лиге. Но я немного заблуждался, чуть по-другому вышло.
— Отсутствие игровой практики связано чисто с игровыми моментами, никто специально вас не выдавливал?
— Получилось так, что я подписался с «Родиной», и мы начали сезон с одним тренером. Начали, как все знают, неудачно. Была постоянная ротация, нападающие играли крайних защитников, каждый матч менялись схемы. Это касается и вратарей — нас меняли после поражений, несмотря на качество игры.
Команда не давала результата. Потом убрали главного тренера, поставили Франка [Артигу] из второй команды, а он пришел с вратарем-лимитчиком — Ринатом Шакировым. Он сказал, что ему удобнее закрыть Ринатом пункт о лимите, чтобы не перекраивать игровую схему, тем более он ему доверяет. Поэтому проще было поставить в ворота лимитчика, чтобы не болела голова и не приходилось жонглировать схемами под разных соперников. Мне потом в конце сезона сказали: «Лех, что бы ты ни делал, шансов у тебя попасть в ворота не было, даже в заявку. Нам нужны были лимитчики».
— Не было возможности уйти из команды зимой? Хотя бы в аренду.
— Мы разговаривали с несколькими клубами, была возможность. Но до конкретики дело не дошло. Вроде как был интерес, даже из заграницы, но не срослось. Плюс в конце сбора я получил небольшую травму плеча. Поэтому никуда и не получилось перейти, да даже попасть в заявку на первые туры. Ну и опять же, лимитчики всегда занимали свое место. Что бы я ни делал — шансов у меня не было.
— В августе вам исполнится 31 год. Для вратаря, можно сказать, возраст ни о чем.
— Вратари могут играть и до 40 с лишним, как Буффон. Пока вратарь молодой, он должен совершать ошибки, набивать шишки, получать опыт, а подходя к 27 годам, раскрываться. Тенденция какая сейчас? Клубы хотят молодых и перспективных вратарей, но чтобы играл стабильно, как опытный.
— Такого не от каждого можно добиться…
— Так смог Игорь Акинфеев, который вышел в 17 лет — и начал тащить.
***
— Когда Артига стал главным тренером, тренировочный процесс изменился? Может быть, какие-то новые требования для вратарей появились?
— Да, наш вратарский коллектив остался неизменным, мы работали с тренером отдельно, но он поговорил с Франком — и тот был не против, чтобы активнее нас подключать к тренировкам с командой. Например, чтобы мы играли в квадрат, на удержание мяча. У Артиги было требование, чтобы мы играли ногами. Изменение было именно такое. У полевых стало больше тактики, завершение через заход в штрафную, более активное включение с флангов. Под каждого соперника у нас была своя схема, которую мы отрабатывали в течение недельного цикла. У нас была тренировка с моделированием ситуаций.
— Чувствовалось, что это некое подобие «Барселоны»?
— Ну, нет (смеется). На нашем поле, где мы тренировались, даже «Барселоне» сложно было бы показать что-то — много резинки, мяч дробит. А если газон полили, он высыхает через пять минут — и мяч снова начинает скакать. Так что не очень комфортно было работать.
— Игра ногами для вратаря — это самое страшное, что может быть? Бешеное же давление, особенно после ошибок…
— Когда вратарю так нужно играть — это огромная ответственность. Плюс тренер же понимает, что вратарь при такой игре в определенной степени рискует. При небольшой оплошности в передаче или неточности соперники остаются один на один с тобой. Если же команда это умеет и делает, то можно получать определенные преимущества в каждом ударе от ворот и выходе из обороны. Если же команда не готова, то каждый раз будут проблемы. Некоторые команды дают разыгрывать, а некоторые начинают прессинговать, рассчитывая на ошибку. Если вратарь игровичок, любит это дело, он получает только удовольствие от такой игры.
— Вы прибавили в этом аспекте, получали удовольствие от такой игры?
— Раньше я играл в Норвегии, где не было давления с точки зрения результата. Там можно было делать все что угодно. В моем дебютном матче играли с командой, которая только вылетела из высшего дивизиона… Разыгрываем от ворот, защитник катит мяч обратно мне, нападающий бежит на меня, я убираю под себя — и поехали дальше. При этом мне сказали, что особо ничего не нужно придумывать. То есть я это сделал, а тренер мне ничего не сказал, там приветствовалось всё. Если уверен — делай.
Мне нравилось играть ногами в норвежском чемпионате, я получал огромный кайф от этого, подстраивался под мяч, делали с защитниками скрещивания в штрафной. Было очень круто. А потом я переехал в Россию, где результат стоит на первом месте. И игра ногами не особо была нужна кому-то. Многие тренеры просили более простой игры. А если и играешь, то просили не подсовывать — игрока могут накрыть. И это будет не его ошибка, а твоя, подсунул-то ты. У нас же всегда во всем виноват вратарь.
— Вратарь, получается, виноват вообще во всем. Неблагодарная позиция на поле.
— Самая неблагодарная. Бывает, что нападающий не реализует 20 моментов, забьет один гол — и его всю неделю будут хвалить. Вратарь же может тащить, но допустил одну ошибку — и никто уже не вспомнит, что ты выручал… пропустил ты, из-за тебя проиграли. Это работа сапера, у тебя нет права на ошибку.
— Наверняка и нервы нужны стальные.
— Это точно. Если честно, после игры (а я не так много пробегаю, как полевые — около 6 километров) прихожу в комнату — и не могу даже встать. Это больше психологическая усталость. Ты опустошен, у тебя нет никаких эмоций. Ты постоянно собран, ты — последний рубеж, все на твоих глазах, обязан подсказывать. Плюс ты должен страховать линию защиты, потому что сейчас все играют высоко и агрессивно. Секунду концентрации потерял — и уже не можешь подстраховать. Решает каждый сантиметр, ты всю игру находишься в напряжении.
***
— Самый жесткий пихач от кого был в карьере?
— Наверное, от Юрана, когда я играл в Хабаровске. Мы проиграли «Алании» в последнем туре, он пришел — и просто разнес раздевалку. Летали бутылки и все, что попадалось под руку. Он предупреждал, что игра важная, нам нужны три очка, а мы тогда проиграли. Хотя нам поставили два пенальти, один из которых я отбил. Как помню, тренер разнес каждого футболиста.
— В вас попал?
— Я в принципе не так плохо отыграл тогда, а мое место в раздевалке было в уголочке. В меня ничего не попало, спрятался (улыбается).
— Какие сейчас отношения с Сергеем Николаевичем?
— Он меня просил остаться в «СКА-Хабаровске», но я был в аренде — и ушел обратно в «Рубин». Он с уважением отнесся к моему решению, но, может быть, немного обиделся. После этого особо не виделись, а когда встречались, то жали друг другу руки. Думаю, что напряжение немножко осталось. Мне кажется, что, если бы я тогда принял другое решение и остался, может быть, карьера сложилась бы иначе. Возможно, даже лучше. Но сделанного не вернешь. Если он обиделся на меня, то прошу у него прощения.
— Если будет звонок от него с предложением, согласитесь?
— Я всегда рад видеть и слышать людей, с которыми мы прошли определенный путь в футболе. Претензий у нас с ним друг к другу никогда не было, я благодарен ему за совместную работу в Хабаровске, тот сезон был одним из лучших в карьере — я стал лучшим вратарем Первой лиги. Благодаря Сергею Николаевичу, тренерскому штабу и в особенности тренеру по вратарям Владимиру Алексеевичу Сычеву я достиг этого.
Если бы не Сычев, аренды в Хабаровск могло не быть, он проделал большую работу, чтобы я оказался в команде. Он звонил, общался, говорил, что ко мне будет полное доверие и что я буду играть. Я уже играл на Дальнем Востоке, понимал, как там тяжело, и не особо склонялся к этому варианту, но телефонный звонок Сычева сыграл свою роль. Так что мне не на кого обижаться в Хабаровске, у меня только отличные эмоции остались от игры за команду.
***
— Дальний Восток — самое экстремальное, что есть в футболе?
— По сути, я начинал там свою карьеру, хотя моим первым клубом был «Ставрополь», но команда развалилась из-за долгов. Я в тот сезон сыграл пять игр в нападении и всего одну — в воротах. У нас было всего 14-15 человек, и тогда тренер сказал мне: «Леха, ты неплохо ногами играешь, будешь у нас в нападении играть». Я выходил в последние 15 минут в роли столба. Было прикольно, меня подкалывали при выходе на замену, а с утра на тренировке я был уже вратарем. Тоже опыт.
А потом я улетел на Сахалин. Веселое время. Когда ты молодой, нет семьи, ты только-только выпускаешься во взрослую жизнь и куда-то улетаешь, то тебе все равно. Я знал, что это далеко, но больше меня ничего не волновало. Мне люди говорили: «А ты знаешь, где это? Ты знаешь, что там по городу ходят белые медведи и пингвины?» Отвечал: «Не знаю, прикольно. Приеду и посмотрю». Это уже потом мне рассказали, что пошутили надо мной, а я реально подумал, что там дикие животные гуляют в городе (смеется).
По логистике действительно очень сложный регион. Постоянные переезды, уезжали даже на тройники — домой мог целый месяц не возвращаться! Помню, что первым делом в отеле шли в прачечную. Мы, молодые, утром собирали вещи у всей команды и везли на тачке целую гору, а после теории развозили уже выстиранную одежду. И я совсем не жалею, что довелось пройти через такое.
Это сегодня в каждой команде есть администраторы, которые все за тебя сделают, а молодежь даже манишки за собой не уберет. А раньше, если ты молодой, прошел мимо и что-то не взял или не помог, старший или капитан объяснит тебе на словах. В общем, учили жизни, уму-разуму. Благодарен ребятам, которые были тогда со мной. Я жил в одной комнате с Алексеем Корбутом, моим земляком, он взял меня в «Сахалине» под свое крыло, помогал. Так что мне было в какой-то степени проще, чем остальным.
***
— У вас нет каких-то крутых клубов в послужном списке. Есть понимание, что если не футбол, то что?
— Завод, наверное. Может быть, работал бы в каком-то магазине, сотовые телефоны продавал. Или певцом, ездил бы по стране и пел под фанеру (смеется).
— Того гляди, может, еще и больше заработали бы…
— Ну, не знаю. Вообще, я никем себя не вижу, кроме как футболистом. В детстве я пел, танцевал немного. Ну, а когда нужно было выбирать, остановился на футболе. Во всех секциях, где я чем-то занимался, например стихи читал, просили остаться. Но я мечтал о футбольном поле.
— Вы играли в норвежском клубе «Конгсвингер». На презентации тоже спели что-то?
— Туда я приехал и не мог подписать контракт, потому что был молодым и за меня нужно было платить компенсацию. Мне сказали, что нужно будет подождать до зимы. Клуб покрыл мои расходы, помог с адаптацией и языком. Через полгода сказали, что я займу место в воротах вместо легендарного Отто Фредриксона. Он мне сильно помогал во всех вопросах, с ним было гораздо проще — он же все языки мира знает!
Зимой мы поехали на сборы в Испанию, и нужно было максимально проявить себя, поэтому на вечеринке зачитал им Гуфа. Парни качали в бит, очень смеялись и снимали все это на видео. Кстати, когда уже был в «Рубине», на чествовании новичков нам пел сам Гуф.
А после вечеринки мы с Кириллом Сусловым тащили одного игрока на себе — парень перебрал. В отеле тренеры сказали: «Мы думали, что мы вас, русских, будем тащить, а вы трезвые тащите пьяных норвежцев». И потом нам постоянно напоминали, чтобы мы были трезвыми и таскали пьяных в автобус (смеется).
— Что было интересного в Норвегии?
— Не скажу, что там холодно, в Москве было и морознее. Но мне очень понравилось: крутые люди, все по-другому. Тем более со мной был Кирилл Суслов, Отто Фредриксон, капитан команды был норвежцем турецкого происхождения, мы с ним сдружились сильно. Каждую неделю ездили в Швецию за продуктами, потому что цены колоссально отличались. С нашего города все покупали продукты именно таким способом. Я ящик газировки мог купить, все удивлялись, как я могу так много ее пить, а у меня никогда не было проблем с лишним весом. Также закупался мясом, чем-то основательным. А если нужно было взять молоко и что-то мелкое, ходил в магазин в Норвегии.
Страна с точки зрения культуры и природы потрясающая. Фьорды очень красивые. Всем желаю, чтобы увидели эту красоту и прочувствовали это ощущение, насколько ты маленький и ничтожный относительно этой природы.
— В море выходили?
— Нет, я жил на суше. Отто и остальные — в Тромсе, там как раз Норвежское море. Они постоянно ходили в море на рыбалку.
***
— Уехать из Нальчика в зарубежный клуб — это сильно!
— Как раз «Спартак» вышел в Первую лигу, хотел меня оставить. Но меня предложение из Норвегии заинтересовало, хотел посмотреть на других людей, узнать, как они там живут и чем отличаются от меня. Решил тогда рискнуть всем, хотя мог остаться без игровой практики — и в итоге ни капли не жалею.
— Но если кайфовали от Норвегии, почему так быстро вернулись домой?
— «Конгсвингер» дал мне новый контракт, но одновременно с этим поступило предложение от «Рубина». Съездил на сборы в Австрию к Курбану Бердыеву, Виталию Кафанову — это топовые тренеры. Из вратарей там были Сослан Джанаев, Ваня Коновалов и Тимур Акмурзин. Неделю отработал — мне сказали, что все отлично и зимой заберем к себе.
Вернулся в Норвегию, в клубе объяснили: «Пусть «Рубин» тебя выкупает». А у Казани проблемы — нельзя было заявлять новичков. В итоге концовку года досидел в «Конгсвингере» и уже думал, чтобы продлить контракт.
— Кто-то еще интересовался вами?
— «Буде-Глимт». Я туда ездил на просмотр, там только один вратарь был — бразилец. Мне сказали, что следили за мной, хотят подписать контракт. После недели тренировок готовы были меня взять, но с одним условием: я должен буду сезон провести в статусе резервного, потому что Рикардо надо доиграть и красиво уйти из клуба. Предложил им: «Если выиграю у него конкуренцию, то буду играть я». На следующий день дали ответ: «Ты амбициозен для нас, ты хочешь играть, а мы тебе игровую практику гарантировать не можем, не хотим, чтобы в команде был разлад».
Когда вернулся в «Конгсвингер», увидел Никиту Хайкина. Думаю: «Вот так встреча с русским вратарем в Норвегии!» Он мне рассказал, что не подошел «Конгсвингеру» и раздумывает уезжать в Россию. Я ему дал контакт Отто, и в итоге Никита подписал контракт с «Буде-Глимт», просидел год в запасе, а со следующего сезона начал потихоньку играть, выиграв конкуренцию у нового голкипера. Сегодня же это номер 1 команды, вызывался в сборную России. Вот такая случайная встреча со мной открыла ему путь в норвежский футбол (смеется).
— Не завидуете, ведь могли быть на его месте?
— Я сделал свой выбор — поехал в «Рубин», потом в «Зенит-2», где встретил свою будущую жену. В моем случае семья стала дороже золота. Понимаю, что мог бы добиться хорошей карьеры в Европе, но тогда и личная жизнь могла сложиться иначе.
— Правда ли, что тренировались вместе с Холандом и Сульшером?
— Все верно. Ездил на несколько дней в «Молде», где тренером был знаменитый футболист «Манчестер Юнайтед», а молодой Холанд выходил на поле. У них оба вратаря получили травмы, могли вне трансферного окна подписать нового голкипера, обратили внимание на меня. Но травма у одного вратаря оказалась не столь серьезной, он успел восстановиться, а я уехал назад в «Конгсвингер».
— Удалось пообщаться со звездным тренером?
— Да, на обратном пути в самолете хорошо поговорили. Он поблагодарил за то, что я приехал к ним в команду, сказал, что хорошо тренировался, и выразил сожаление, что не получилось подписать контракт.
***
— В курсе, что означает название клуба — «Конгсвингер»?
— Со свингерами ничего общего, это точно. Этих людей я там не видел, в этом движении не участвовал (смеется). Так что подтвердить или опровергнуть догадки не могу. Когда в первый раз ехал туда, думал: пока молодой и красивый, может, что и перепадет (смеется).
— Мужики в Норвегии суровые?
— Не знаю, но люди точно добрые. Наш тренер вратарей в один из сезонов совмещал работу в сборной и не всегда присутствовал в клубе. А я подружился с мужиком, он сам раньше был вратарем, потом стал тренером, но без лицензии. По гражданской профессии он и вовсе был водителем машины экстренной медицинской помощи — после смены приезжал в клуб, готовил нас по плану основного тренера. Мы с ним сильно сдружились, часто ходил к нему в гости, его девушка готовила борщ, русские блюда. Честно скажу: борщ был таким же вкусным, как у моей мамы. И картошечку с грибочками жарили, м-м-м!
Общение было кайфовым, я его русскому учил, он меня норвежскому. Когда я ушел из клуба, он мне сказал: «Я тоже ходить не буду, для меня было удовольствием общаться с тобой, тем более и денег не платят за эту работу». В итоге до сих пор крутит баранку медицинской машины.
В Норвегии вообще сильно развита система социальной помощи. Можете представить, чтобы футболисты РПЛ обзванивали своих болельщиков и предлагали им помочь финансово клубу, купив выпечку или что-то еще? Для меня было дикостью, но все в команде этим занимались, зарабатывали деньги для клуба.
Я норвежского не знал, на английском говорил на уровне «да» и «нет» (смеется). И мне парни предложили идти к болельщикам на каком-то мероприятии. Мне бабуля попалась, она так лепетала на норвежском, что я даже слова вставить не мог. Оказалось, она еще и за хоккейный клуб болеет, постоянно помогает ему. Опыт интересный, хотя и испытывал дискомфорт из-за незнания языка.
— Норвежский-то освоили?
— Учил только английский, потому что почти все население говорит на нем.
— Партнеры не прикалывались с рекомендациями сказать тренеру на норвежском определенные слова?
— Как у Балотелли? Такого не было. Но зато в первую очередь научили плохим словам, а я их — аналогичным выражениям на русском. Еще снимал их на видео и отправлял домой — все смеялись.
***
— В Норвегии какой уровень зарплат?
— У меня, как у кассира в магазине, — около 90 тысяч рублей чистыми. С жильем мне помогали, но приходилось доплачивать чуть-чуть, плюс ЖКХ и продукты. Понемногу откладывал, отправлял домой, гасил кредит за ноутбук. До Норвегии у меня зарплата была очень маленькой, там точно накопить серьезно не получилось бы.
— Сколько денег вам должны бывшие клубы?
— Сейчас не вспомню. В Ставрополе по первому контракту у меня зарплата была 3000 рублей, чистыми на руки давали 2700. Самое интересное, что я первые три месяца деньги не видел — у клуба с ними были проблемы. В один из дней руководство привезло мешки из банка — выдавали долги 10-рублевыми купюрами, я полностью набил ими рюкзак и карманы, в троллейбусе думал, чтобы никто по голове не дал (смеется). Дома вывалил гору денег на кровать: я король мира! Через неделю от них ничего не осталось — недолго фраер отдыхал (смеется). А потом оклад подняли до 9000 рублей, но их тоже никто не платил. Все закончилось тем, что клуб закрылся, а мне за полгода задолжали.
— Если верить статистике, ни один клуб не заработал на вашем трансфере. Как так?
— Так получалось, что уходил по истечении контракта. Например, когда был в Норвегии, «Рубин» не смог заплатить из-за ограничений.
— Ваша стоимость на лето 2024 года — 400 тысяч евро.
— Ого! Я себе такие деньги позволить не могу, столько не накопил (смеется). А вот когда стоил 10-15 тысяч, брат постоянно шутил: «Выкуплю тебя и отправлю к папе на огород картошку копать». Но, думаю, эти 400 тысяч за меня — формальность, цены у Трансфермаркта часто выдуманные.
— Сейчас есть варианты уехать в Европу?
— Недавно общался с Отто, он сказал, что тяжело попасть из-за сложившейся в мире ситуации. Отто надеется: когда все закончится, у меня получится приехать в Норвегию поиграть. Я бы с удовольствием согласился, и не только на Норвегию.
— За две недели до старта сезона вы в статусе свободного агента. Что дальше?
— Да, мой контракт с «Родиной» завершился 30 июня. Сейчас разговариваем с потенциальными работодателями, в том числе с зарубежными клубами. Это не Английская премьер-лига, но все равно интересные варианты, где любопытно проверить свои силы.
Я поддерживаю себя в форме, работаю с тренером по вратарям, занимаюсь в зале, так что к сезону я буду полностью готовым.
— Помним, как в Воронеже вы по часу раздавали автографы и общались с болельщиками после игр. «Факел» по степени душевности — это любовь?
— Болельщики команды — one love, они очень крутые! Я иногда захожу в соцсети, а мне каждый день воронежцы пишут, благодарят за игру и выход в РПЛ. Даже когда я уже играл в «Родине» и попадал в какие-то опросы, болельщики «Факела» призывали голосовать за меня — это приятно. И на домашние матчи в Москве приходили и поддерживали меня с флагами. Такое отношение дорогого стоит.
***
— Дискуссия, длящаяся многие годы: ехать только в топ-клубы или соглашаться на вариант в Узбекистане или Киргизии, где есть возможность стабильно играть?
— Все зависит от конкретного человека, у кого какие приоритеты. Я бы лучше поехал на Кипр, в Грецию, Норвегию или другой европейский чемпионат. Это новый опыт, язык и культура, лучше играть там, чем сидеть на скамейке запасных дома. Хотя сегодня молодым дают играть в Кубке — это их подстегивает, говорит о доверии со стороны клуба. Но если ты капитально сидишь в запасе, то надо уезжать. В Россию всегда успеешь вернуться, а в Европу зовут не каждый год.
— Хайкин, к примеру, из «Буде-Глимт» в «Бристоль» уходил.
— Да, и не сыграл ни одного матча. Не знаю, почему не получилось. Но Никите не дали ни единого шанса проявить себя. В любом случае он молодец, после шикарного сезона в еврокубках поехал в Англию, исполнил свою мечту. Знаю, что у него было много вариантов, тем более есть гражданство Великобритании.
Я с ним говорил. Никита сказал: «Смысл мне сидеть в «Бристоле», когда в «Буде-Глимт» я играю постоянно, борюсь за чемпионство и выступаю в еврокубках?»
— Стоит ли ему ехать в Россию?
— Он хорошо себя чувствует в Норвегии, каждый год выигрывает титулы. А приезжать в Россию и не играть международные матчи?.. Лучше оставаться в Европе, но возвращаться домой как футболист сборной России.
— Как восприняли новости о переходе Сафонова в «ПСЖ»?
— Сначала подумал, что вброс. Не понимал, как такой клуб заинтересовался футболистом, который не играет в еврокубках. К счастью, трансфер состоялся — и это просто шикарно. Все увидят, что вратарская школа в России сильная, что наша страна богата на футбольные таланты и есть еще и голкиперы помимо Аршавина, Головина, Погребняка и Павлюченко. Обычно кого называют при словосочетании «Россия и вратарь»? Льва Ивановича Яшина. Теперь, возможно, при яркой игре Матвея Россия будет ассоциироваться не только с нашей легендой, но и с Сафоновым.
По статусу этот переход стал одним из самых мощных в истории нашего футбола. Только представьте: «ПСЖ» может купить любого вратаря в мире за любые деньги, но берет именно Сафонова! Значит, видят те качества и потенциал, которые им нужны. Это не пальцем в небо ткнули. Уверен, что Матвей спокойно может бороться за место в старте.
— «ПСЖ» — тот случай, когда надо хватать вещи и бежать, не оборачиваясь?
— Да. Когда ты будешь тренироваться с мировыми звездами, то уровень будет расти. Уверен, что Матвей в свой первый сезон получит шанс сыграть в Кубке Франции и Лиге чемпионов. Тем более Доннарумма последний год провел не так уверенно.
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
Источник: matchtv.ru
